Подозреваются все [Мы все под подозрением] - Иоанна Хмелевская

Они допрашивали её и так и сяк, но Ядвига держалась твёрдо. Было видно, что она взволнована до бесчувствия, она бросала на меня отчаянные взгляды, ломала себе пальцы, но держалась своей первой версии, как гранит. Она невиновна, и конец!

– Ну что ж, – наконец сказал утомлённый капитан. – Вам придётся пойти с нами…

Ядвига сорвалась со стула.

– Ребёнок!!! – ужасно закричала она, теряя мужество. – Ради Бога, позвольте мне сделать что-нибудь с ребёнком!!! Пани Ирена, спасите меня!!!

Посреди ужасной суматохи, которая воцарилась в следующие минуты, среди рыданий Ядвиги и Данки, вызванной на помощь, потому что она знала семью Ядвиги и могла организовать опеку над ребёнком, среди возгласов удивления, недоверия и испуга, издаваемых всем персоналом, я сидела как привязанная к креслу и усиленно размышляла. Что делать?! Независимо от того, виновна она или нет, я должна помочь этой идиотке! Она была доведена до предела отчаяния, всю жизнь имела одни огорчения и неприятности, затем эта крайняя бедность и обожаемый ребёнок!.. Любой ценой!.. Жаль Ядвигу, жаль порядочного человека, жаль её дочку… Что делать? Бросить подозрение на кого-то другого – единственный выход! Двое активно подозреваемых, значит – ни одного! На кого?! И как?!

Ядвигу забрали, а светопреставление всё продолжалось в нашей мастерской. Все, кто поочерёдно возвращались из управления, попадали в настоящее пекло. Всюду возникали дикие ссоры и скандалы, потому что половина мастерской поддерживала Ядвигу, а половина была против. Витек безуспешно пытался успокоить всех и заставить вернуться к прерванной работе. Данка и Иоанна издевались над Весей. И в это время неожиданно пришёл Марек, который в последнее время постоянно попадал на такие потрясающие события.

Замечание, которое в прошлый раз сделала Алиция, что Марек, во-первых, умён, а во-вторых, непричастен к этому делу, видимо, укоренилось во мне очень глубоко, потому что я немедленно его вспомнила. Я затащила их обоих в самый дальний угол за столом Алиции и категорически потребовала сосредоточиться и обдумать способы спасения преступницы. Они оба очень любили Ядвигу, были о ней самого лучшего мнения, поэтому, не сопротивляясь, приступили к делу.

Марек внимательно выслушал наш отчёт о событиях. Он был очень взволнован, гораздо больше, чем я думала. Ему явно что-то не нравилось.

– Это значит, – медленно сказал он, – что в представлении следственных властей сложилась следующая картина: Ядвига разговаривает с Тадеушем, Тадеуш отвергает её мольбы. Ядвига берёт дырокол… опустим подробности… бьёт его по черепу, душит пояском… предположим, что всё это у неё с собой… Выходит в туалет, смывает следы волнения с лица, топит платок в унитазе…

– Не знаю, сразу ли она это сделала, потому что туалет забило только на следующий день, – прервала его Алиция.

В эту же минуту я вскочила на ноги.

– Подождите! – закричала я. – Подождите!.. Подождите!..

– Чего? – спросил Марек.

Они оба с удивлением смотрели на меня. Я что-то бормотала себе под нос, а в голове у меня вспыхнула картина того странного события, свидетелем которого я оказалась в туалете перед тем, как пойти на личный обыск. Не объясняя им ничего, я повернулась и кинулась в конференц-зал, где до сих пор находились капитан и прокурор.

Я влетела туда без стука, прерывая какие-то таинственные действия с их стороны.

– Знаю! – закричала я. – Всё знаю! Нет, не всё, часть!.. Много…

– Как вы могли, – в ответ закричал прокурор. – Вы обманули меня!

– Чушь! Неправда! Я знаю, что это не Ядвига! Она невиновна!..

– У меня ваши невиновные уже вот где сидят!

– Тихо!!! – заорал капитан и стукнул кулаком по столу. – Прошу прощения, пан прокурор, – добавил он нормальным голосом.

– Нет, это я прошу прощения, – ответил прокурор также нормальным голосом и снова повернулся ко мне. – Я так понимаю, что вы хотите нам что-то сообщить? Наверное, что-то незначительное, потому что вы, как только дело доходит до чего-то важного, отказываетесь давать показания?..

Нечто похожее на жалость шевельнулось у меня в сердце, но теперь я была занята важным делом. На всякие личные чувства времени пока не было. Ледяным голосом я доложила им о странном действии канализационного оборудования.

Они слушали меня молча и внимательно, потом посмотрели друг на друга.

– А вы не видели, кто это был?

– Нет. Когда я вышла, уже никого не было. Но кто-то должен был прийти последним в конференц-зал, сразу передо мной. Когда я туда шла, во всём бюро уже никого не было.

Капитан поморщился.

– Теперь разве определишь, кто пришёл последним! Поздновато…

– Но, может быть, вам удастся! Ради Бога, по крайней мере попробуйте! Ведь вы должны развеять все возможные сомнения, если хотите обвинить Ядвигу! Я всё это скажу перед судом, буду свидетелем защиты!

– Минуточку, – сказал прокурор. – Как вы, собственно, себе представляете, что там было сделано?

– Всё очень просто. Стена в туалете довольно низкая, два с половиной метра, кирпичная, и к ней прикреплены оба резервуара. Он влез на унитаз, бросил платок вертикально вниз, может быть, с каким-то грузом, дёрнул за спуск. И вода полилась…

Я действительно говорила несколько хаотично, так как была невероятно взволнована. Я перестала чувствовать какую-либо симпатию к убийце, потому что он позволил арестовать невиновную Ядвигу.

Представители власти заинтересовались моими предположениями и пошли проверять. Я пошла за ними, не задумываясь над тем, что об этом подумают сослуживцы. Прокурор лично влез на унитаз и произвёл предполагаемые мной действия, пожертвовав для этого одной из тряпок, отобранных у нас. Я выбежала из мужского туалета и кинулась в дамский проверить результат, капитан кинулся за мной. Всё прекрасно совпало. Прокурор дёрнул за спуск, а мы в полный голос рассказывали ему из-за стены, что видим. В результате дамский туалет забило ещё раз.

– Так, – сказал прокурор, вернувшись в конференц-зал. – Но мне удалось это сделать с огромным трудом, а судя по тому, что вы рассказываете, он сделал это свободно. У меня рост метр семьдесят девять… Это должен быть очень высокий человек…

– А разве вы видели у нас в мастерской хоть одного малорослого? – любезно спросила я.

Они снова посмотрели друг на друга.

Только теперь до меня дошла мысль, что они ведь должны что-то знать. Знать гораздо больше… После того как увезли Ядвигу, они же по-прежнему остались в мастерской и, несомненно, преследовали этим какую-то цель. Они же не информируют меня обо всём… Не было разговоров о ключе, об экспертизе, о пропавшем документе Ядвиги… В этом что-то есть.

Страшно заинтересованная, я вглядывалась в их каменные лица, но ничего узнать мне не удалось. Я вернулась к Алиции и Мареку, терпеливо ожидающим объяснения моих странных действий. В мастерской по-прежнему стоял шум, оказалось, что все очень много знают. Собственно, ничего необычного в этом не было, в конце концов, умные люди, которым задаются вопросы об определённых вещах, могут сделать для себя какие-то выводы. Главным образом разбиралась проблема ключа, который, похоже, не имел никакого отношения к Ядвиге.

Не вмешиваясь в эти совместные расследования, я приступила к продолжению беседы в нашем углу. Мы втроём пришли к выводу, что пока всё довольно туманно. Однако, возможно, Ядвига говорит правду и Тадеуша убил кто-то вошедший в конференц-зал после её ухода.

– Я не хотел бы возбуждать шум и бросать ненужные подозрения, – поколебавшись, сказал Марек, – но не уверен в том, что не должен поделиться ими с нашими любимыми властями…

– Что ты имеешь в виду? – спросила Алиция, быстро взглянув на него.

Марек снова заколебался.

– Не знаю, не знаю… Нет, подожду, Ядвигу пока ещё не вешают. Будем надеяться, что всё откроется само, я ужасно не люблю участвовать в подобных вещах…

Алиция молчала. Я тоже. У меня не было уверенности, не подозреваем ли мы, случайно, одного и того же…

Пока я была очень довольна, что мне удалось вселить в милицию сомнения по поводу санитарного оборудования. Марек свои слова объяснять отказался, поэтому я вернулась в отдел, где царила атмосфера подавленности. Никто ничего не делал, зато все строили самые мрачные прогнозы относительно будущего нашей мастерской.

– Нет, мы не выберемся из этой истории, – тяжело вздохнул Януш. – И так было бы трудно, а уж теперь, без заказов! Нет, с нами теперь покончено…

* * *

На этот раз я сама позвонила прокурору.

– Вы считаете, что я поступила плохо? – с горечью спросила я. – А вы бы стали обвинять своего сослуживца, который в довершение всего, на ваш взгляд, невиновен?

– Но хоть кто-то, по вашему мнению, может оказаться виновным в этом деле? – раздражённо спросил он. – Боюсь, что вы приписываете вину каким-то потусторонним силам.